Заметка о Мартине Хайдеггере: соционический портрет

[Руслан]

Мартин Хайдеггер (1889-1976) – крупнейший философ ХХ века, создатель учения о Бытии (Dasein) как об основополагающей, неопределимой, всему причастной стихии мироздания. Согласно его учению о Dasein, зов Бытия можно услышать на путях очищения личностного существования от обезличивающих иллюзий повседневности или на путях постижения сущности языка. Дискуссионным остаётся вопрос о политических взглядах Хайдеггера, однако эту спорную тему я здесь не буду разбирать.

Версия типа – ИЛИ (Критик, Бальзак). Свой основной труд, «Бытие и время», философ предваряет диалогом из «Софиста» Платона, демонстрируя, что западная философия игнорировала понятие бытия, считая его смысл самоочевидным. В то же время, М. Хайдеггер требует от всей западной философии проследить этапы становления этого понятия с самого начала, называя процесс «деструкцией» (Destruktion) истории философии. Хайдеггеровский «бытийный вопрос», который красной нитью проходит через все его работы – это объективная аналитика истории и бытийных установок сознания, последовательная логическая разработка проблематики бытия. «Забота» является базисом хайдеггеровской «экзистенциальной аналитики», он полагал, что для описания опыта нужно сначала найти то, для чего подобное описание будет иметь смысл. Иначе говоря, в этом важнейшем для его философии понятии отображается прагматическая направленность мысли философа, мысли, соединяющей многозначную таинственность и практичность, конкретику.

Короткая работа «Просёлок» качественно раскрывает стиль этого философа, хорошо заметно какое у него многомерное время, подвижное и пластичное. А также здесь заметно, что такое ролевой сценарий Аида-Мудреца – в соответствии с моими исследованиями, это классическое соответствие (положение) информационного типа ИЛИ на пространственной матрице (Еслюк Р. П. Психотипы в системе архетипических взаимосвязей – структурный анализ // Психология и соционика межличностных отношений. – 2016. - № 7-8. – С.15-31). Некоторая отрешённость, отстранённость Аида-Мудреца, внутреннее богатство Знания, критическая настроенность по отношению к действительности и стремление предостеречь, задавая ценность величия таинственных древних образов, в данном случае, это одаривающая простота, дуб, просёлок, луга и поля, куда возвращается мысль философа, от чего она отталкивается.
___

Мартин Хайдеггер

Проселок

Он от ворот дворцового парка ведет в Энрид. Старые липы смотрят вослед ему через стены парка, будь то в пасхальные дни, когда дорога светлой нитью бежит мимо покрывающихся свежей зеленью нив и пробуждающихся лугов, будь то ближе к Рождеству, когда в метель она пропадает из виду за первым же холмом. От распятия, стоящего в поле, она сворачивает к лесу. Близ опушки она привечает высокий дуб, под которым стоит грубо сколоченная скамья.
Бывало, на этой скамье лежало сочинение того или иного великого мыслителя, которого пытался разгадать неловкий юный ум. Когда загадки теснили друг друга и не было выхода из тупика, тогда на подмогу приходил идущий полем проселок. Ибо он безмолвно направляет стопы идущего извилистой тропой через всю ширь небогатого края.
И до сих пор мысль, обращаясь к прежним сочинениям или предаваясь собственным опытам, случается, вернется на те пути, которые проселок пролагает через луга и поля. Проселок столь же близок шагам мыслящего, что и шагам поселянина, ранним утром идущего на покос.
С годами дуб, стоящий у дороги, все чаще уводит к воспоминаниям детских игр и первых попыток выбора. Порой в глубине леса под ударами топора падал дуб, и тогда отец, не мешкая, пускался в путь напрямик через чащобу и через залитые солнцем поляны, чтобы заполучить для своей мастерской причитающийся ему штер древесины. Тут он, не торопясь, возился в перерывах, какие оставляла ему служба при башенных часах и колоколах - и у тех, и у других свое особое отношение к времени, к временному.
Мы же, мальчишки, мастерили из дубовой коры кораблики и, снабдив гребными банками и рулем, пускали их в ручье Меттенбахе, или в бассейне у школы. Эти дальние плавания еще без труда приводили к цели, а вскоре оканчивались на своем берегу. Грезы странствий еще скрывались в том едва ли замечавшемся сиянии, какое покрывало тогда все окружающее. Глаза и руки матери были всему границей и пределом. Словно хранила и ограждала все бытие и пребывание ее безмолвная забота. И путешествиям-забавам еще ничего не было ведомо о тех странствиях и блужданиях, когда человек оставляет в недосягаемой дали позади себя любые берега. Меж тем твердость и запах дуба начинали внятнее твердить о медлительности и постепенности, с которой растет дерево. Сам же дуб говорил о том, что единственно на таком росте зиждется все долговечное и плодотворное, о том, что расти означает раскрываться навстречу широте небес, а вместе корениться в непроглядной темени земли; он говорил о том, что самородно-подлинное родится лишь тогда, когда человек одинаково и по-настоящему готов исполнять веления превышних небес, и хоронится под защитой несущей его на себе земли.
И дуб продолжает по-прежнему говорить это проселку, который, не ведая сомнений в своем пути, проходит мимо него. Все, что обитает вокруг проселка, он собирает в свои закрома, уделяя всякому идущему положенное ему. Те же пахотные поля и луга по пологим скатам холмов во всякое время года сопровождают проселок на его пути, приближаясь и удаляясь. Все одно: погружаются ли в сумерки вечера альпийские вершины высоко над лесами, поднимается ли в небеса, навстречу летнему утру, жаворонок там, где проселок пролег грядою холмов, дует ли со стороны родной деревни матери порывистый восточный ветер, тащит ли на плечах дровосек, возвращаясь к ночи домой, вязанку хвороста для домашнего очага, медленно ли бредет, переваливаясь, подвода, груженная снопами, собирают ли дети первые колокольчики на меже луга или же туманы целые дни тяжкими клубами перекатываются под нивами - всегда, везде, и отовсюду в воздухе над дорогой слышится зов - утешение и увещание, в котором звучит все то же самое.
Простота несложного сберегает внутри себя в ее истине загадку всего великого и непреходящего. Незваная, простота вдруг входит в людей и, однако, нуждается в том, чтобы вызревать и цвести долго. В неприметности постоянно одного и того же простота таит свое благословение. А широта всего, что выросло и вызрело в своем пребывании возле дороги, подает мир. В немотствовании ее речей, как говорит Эккехардт, старинный мастер в чтении и жизни, Бог впервые становится Богом.
Однако зов проселка, утешающий и увещевающий, слышится лишь до тех пор, пока живы люди, которые родились и дышали его воздухом, которые могут слышать его. Эти люди покорны своему истоку, но они не рабы махинаций. Если человек не подчинился ладу зова, исходящего от дороги, он напрасно тщится наладить порядок на земном шаре, планомерно рассчитывая его. Велика опасность, что в наши дни люди глухи к речам проселка. Шум и грохот аппаратов полонили их слух, и они едва ли не признают его гласом божиим. Так человек рассеивается и лишается путей. Когда человек рассеивается, односложность простоты начинает казаться ему однообразной. Однообразие утомляет. Недовольным всюду мерещится отсутствие разнообразия. Простота упорхнула. Ее сокровенная сила иссякла.
Вероятно, быстро уменьшается число тех, кому еще доступна простота - благоприобретенное достояние. Однако те немногие они останутся; и так везде. Питаясь кроткой мощью проселочной дороги, они будут долговечнее, чем гигантские силы атомной энергии, искусно рассчитанные человеком и обратившиеся в узы, что сковали его же собственную деятельность.
Настоятельный зов проселка пробуждает в людях вольнолюбие - оно чтит просторы и от печали в удобном месте не преминет перешагнуть к светлой радости, что превышает все. Она же отвратит их от той неладности, когда работают, лишь бы работать, потворствуя ненужному и ничтожному.
Светлая радость ведения цветет в воздухе проселка, меняющемся вместе с временами года, радость ведения, на первый взгляд нередко кажущаяся мрачноватой. Это светлое ведение требует особой струнки. Кому она не дана, тому она навеки чужда. Кому она дана, у тех она от проселка. На пути, каким бежит проселок, встречаются зимняя буря и день урожая, соседствуют будоражащее пробуждение весны и невозмутимое умирание осени и видны друг другу игры детства и умудренная старость. Однако в едином слитном созвучии, эхо которого проселок неслышно и немо разносит повсюду, куда только заходит его тропа, все приобщается к радости.
Радость ведения - врата, ведущие к вечному. Их створ укреплен на петлях, некогда выкованных из загадок здешнего бытия кузнецом-ведуном.
Дойдя до Энрида, проселок поворачивает назад к воротам дворцового сада. Узенькая лента пути, одолев последний холм, полого спускается к самой городской стене. Едва белеет полоска дороги в свете мерцающих звезд. Над дворцом высится башня церкви Св. Мартина. В ночной тьме медленно, как бы запаздывая, раздаются одиннадцать ударов. Старинный колокол, от веревок которого горели когда-то ладони мальчика, вздрагивает под ударами молота, лик которого, угрюмый и потешный, не забудет никто.
С последним ударом колокола еще тише тишина. Она достигает до тех, кто безвременно принесен в жертву в двух мировых войнах. Простое теперь еще проще прежнего. Извечно то же самое настораживает и погружает в покой. Утешительный зов проселочной дороги отчетливо внятен. Говорит ли то душа? Или мир? Или Бог?
И все говорит об отказе, что вводит в одно и то же. Отказ не отнимает. Отказ одаривает. Одаривает неисчерпаемой силой простоты. Проникновенный зов поселяет в длинной цепи истока.
1949

[Baltim]

Мартин Хайдеггер

Проселок

Он от ворот дворцового парка ведет в Энрид. Старые липы смотрят вослед ему через стены парка, будь то в пасхальные дни, когда дорога светлой нитью бежит мимо покрывающихся свежей зеленью нив и пробуждающихся лугов, будь то ближе к Рождеству, когда в метель она пропадает из виду за первым же холмом. От распятия, стоящего в поле, она сворачивает к лесу. Близ опушки она привечает высокий дуб, под которым стоит грубо сколоченная скамья.

динамика,

Бывало, на этой скамье лежало сочинение того или иного великого мыслителя, которого пытался разгадать неловкий юный ум. Когда загадки теснили друг друга и не было выхода из тупика, тогда на подмогу приходил идущий полем проселок. Ибо он безмолвно направляет стопы идущего извилистой тропой через всю ширь небогатого края.
И до сих пор мысль, обращаясь к прежним сочинениям или предаваясь собственным опытам, случается, вернется на те пути, которые проселок пролагает через луга и поля. Проселок столь же близок шагам мыслящего, что и шагам поселянина, ранним утром идущего на покос.

динамика,

С годами дуб, стоящий у дороги, все чаще уводит к воспоминаниям детских игр и первых попыток выбора. Порой в глубине леса под ударами топора падал дуб, и тогда отец, не мешкая, пускался в путь напрямик через чащобу и через залитые солнцем поляны, чтобы заполучить для своей мастерской причитающийся ему штер древесины. Тут он, не торопясь, возился в перерывах, какие оставляла ему служба при башенных часах и колоколах - и у тех, и у других свое особое отношение к времени, к временному.

статика,

Мы же, мальчишки, мастерили из дубовой коры кораблики и, снабдив гребными банками и рулем, пускали их в ручье Меттенбахе, или в бассейне у школы. Эти дальние плавания еще без труда приводили к цели, а вскоре оканчивались на своем берегу. Грезы странствий еще скрывались в том едва ли замечавшемся сиянии, какое покрывало тогда все окружающее. Глаза и руки матери были всему границей и пределом. Словно хранила и ограждала все бытие и пребывание ее безмолвная забота. И путешествиям-забавам еще ничего не было ведомо о тех странствиях и блужданиях, когда человек оставляет в недосягаемой дали позади себя любые берега.

,

Меж тем твердость и запах дуба начинали внятнее твердить о медлительности и постепенности, с которой растет дерево. Сам же дуб говорил о том, что единственно на таком росте зиждется все долговечное и плодотворное, о том, что расти означает раскрываться навстречу широте небес, а вместе корениться в непроглядной темени земли; он говорил о том, что самородно-подлинное родится лишь тогда, когда человек одинаково и по-настоящему готов исполнять веления превышних небес, и хоронится под защитой несущей его на себе земли.

,

И дуб продолжает по-прежнему говорить это проселку, который, не ведая сомнений в своем пути, проходит мимо него. Все, что обитает вокруг проселка, он собирает в свои закрома, уделяя всякому идущему положенное ему. Те же пахотные поля и луга по пологим скатам холмов во всякое время года сопровождают проселок на его пути, приближаясь и удаляясь. Все одно: погружаются ли в сумерки вечера альпийские вершины высоко над лесами, поднимается ли в небеса, навстречу летнему утру, жаворонок там, где проселок пролег грядою холмов, дует ли со стороны родной деревни матери порывистый восточный ветер, тащит ли на плечах дровосек, возвращаясь к ночи домой, вязанку хвороста для домашнего очага, медленно ли бредет, переваливаясь, подвода, груженная снопами, собирают ли дети первые колокольчики на меже луга или же туманы целые дни тяжкими клубами перекатываются под нивами - всегда, везде, и отовсюду в воздухе над дорогой слышится зов - утешение и увещание, в котором звучит все то же самое.

динамика,

Простота несложного сберегает внутри себя в ее истине загадку всего великого и непреходящего. Незваная, простота вдруг входит в людей и, однако, нуждается в том, чтобы вызревать и цвести долго. В неприметности постоянно одного и того же простота таит свое благословение. А широта всего, что выросло и вызрело в своем пребывании возле дороги, подает мир. В немотствовании ее речей, как говорит Эккехардт, старинный мастер в чтении и жизни, Бог впервые становится Богом.
Однако зов проселка, утешающий и увещевающий, слышится лишь до тех пор, пока живы люди, которые родились и дышали его воздухом, которые могут слышать его. Эти люди покорны своему истоку, но они не рабы махинаций. Если человек не подчинился ладу зова, исходящего от дороги, он напрасно тщится наладить порядок на земном шаре, планомерно рассчитывая его. Велика опасность, что в наши дни люди глухи к речам проселка. Шум и грохот аппаратов полонили их слух, и они едва ли не признают его гласом божиим. Так человек рассеивается и лишается путей. Когда человек рассеивается, односложность простоты начинает казаться ему однообразной. Однообразие утомляет. Недовольным всюду мерещится отсутствие разнообразия. Простота упорхнула. Ее сокровенная сила иссякла.

, негативизм

Вероятно, быстро уменьшается число тех, кому еще доступна простота - благоприобретенное достояние. Однако те немногие они останутся; и так везде. Питаясь кроткой мощью проселочной дороги, они будут долговечнее, чем гигантские силы атомной энергии, искусно рассчитанные человеком и обратившиеся в узы, что сковали его же собственную деятельность.
Настоятельный зов проселка пробуждает в людях вольнолюбие - оно чтит просторы и от печали в удобном месте не преминет перешагнуть к светлой радости, что превышает все. Она же отвратит их от той неладности, когда работают, лишь бы работать, потворствуя ненужному и ничтожному.

Светлая радость ведения цветет в воздухе проселка, меняющемся вместе с временами года, радость ведения, на первый взгляд нередко кажущаяся мрачноватой. Это светлое ведение требует особой струнки. Кому она не дана, тому она навеки чужда. Кому она дана, у тех она от проселка. На пути, каким бежит проселок, встречаются зимняя буря и день урожая, соседствуют будоражащее пробуждение весны и невозмутимое умирание осени и видны друг другу игры детства и умудренная старость. Однако в едином слитном созвучии, эхо которого проселок неслышно и немо разносит повсюду, куда только заходит его тропа, все приобщается к радости.
Радость ведения - врата, ведущие к вечному. Их створ укреплен на петлях, некогда выкованных из загадок здешнего бытия кузнецом-ведуном.

динамика,

Дойдя до Энрида, проселок поворачивает назад к воротам дворцового сада. Узенькая лента пути, одолев последний холм, полого спускается к самой городской стене. Едва белеет полоска дороги в свете мерцающих звезд. Над дворцом высится башня церкви Св. Мартина. В ночной тьме медленно, как бы запаздывая, раздаются одиннадцать ударов. Старинный колокол, от веревок которого горели когда-то ладони мальчика, вздрагивает под ударами молота, лик которого, угрюмый и потешный, не забудет никто.

динамика, ,

С последним ударом колокола еще тише тишина. Она достигает до тех, кто безвременно принесен в жертву в двух мировых войнах. Простое теперь еще проще прежнего. Извечно то же самое настораживает и погружает в покой. Утешительный зов проселочной дороги отчетливо внятен. Говорит ли то душа? Или мир? Или Бог?
И все говорит об отказе, что вводит в одно и то же. Отказ не отнимает. Отказ одаривает. Одаривает неисчерпаемой силой простоты. Проникновенный зов поселяет в длинной цепи истока.

,

1949

В общем и целом, действительно выходит так: динамика, негативизм, сильный , и сильный . Возможно из-за контекста: Объект описания - "Проселочная дорога" - здесь мало , и еще меньше . И, откровенно говоря - зная способности М.Хайдеггера по его т.з. известным философским трудам - трудно представить, что "так излагать" сможет , или даже .)))

Но последнее замечание - к типированию отнести сложно, поэтому предполагаемя гиптеза ТИМа по "сильным" аспектам: динамик, негативист, и . Уж какие ТИМы этому соотвтествуют? - догадаться несложно.)

[Baltim]

В общем и целом, действительно выходит так: динамика, негативизм, сильный , и сильный . Возможно из-за контекста: Объект описания - "Проселочная дорога" - здесь мало , и еще меньше . И, откровенно говоря - зная способности М.Хайдеггера по его т.з. известным философским трудам - трудно представить, что "так излагать" сможет , или даже .)))

Но последнее замечание - к типированию отнести сложно, поэтому предполагаемя гиптеза ТИМа по "сильным" аспектам: динамик, негативист, и . Уж какие ТИМы этому соотвтествуют? - догадаться несложно.)

Здесь следует добавить, однако! - что предоставленной информации для доказательства ТИМа - недостаточно. Во первых - набор "сильных" аспектов - не соответствует базису Юнга, а ПР - обнаруженные в тексте, мягко говоря - не считаются доказательствами, хотя их наличие - просто очевидно! Тем не менее - следует полагать так, что доказательство гипотезы возможно осуществить лишь по базису Юнга, и по работе функций в модели А.

А по данному отрывку текста - можно лишь оценить гипотезу ТИМа, опять же с учетом всех контекстных составляющих (о которых, кстати, здесь даже не говорится).

И тем не менее - искреннюю убежденность в том, что ТИМ М.Хайдеггера именно: - скорее всего следует поддержать, по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не предоставит убедительные доказательства обратного.

[Baltim]

Ну и конечно - пару слов о контекстах: "Какой здесь м.б. контекст? - скажете Вы - Здесь ведь и так все ясно и очевидно!" И действительно будете правы!) Безусловно!)

Но есть один момент - о котором все же следует здесь упомянуть: мы проводили анализ "авторского" текста, довольно крупного объема (что, в общем то, исключает случай "вырывания из контекста") и т.д. и т.п.

Но текст этот - все же является переводом! Насколько понимаю, сам М.Хайдеггер - писал на немецком, откуда в общем-то и появились на сегодня устоявшиеся термины Дезайн и проч... Вопрос: а насколько искажен по аспектным составляющим первоначальный текст на родном языке - в процессе его перевода на русский? Это и есть Контекст, который по хорошему - следует учитывать всегда!, при работе с такими материалами.

[Руслан]

Здесь следует добавить, однако! - что предоставленной информации для доказательства ТИМа - недостаточно. Во первых - набор "сильных" аспектов - не соответствует базису Юнга, а ПР - обнаруженные в тексте, мягко говоря - не считаются доказательствами, хотя их наличие - просто очевидно! Тем не менее - следует полагать так, что доказательство гипотезы возможно осуществить лишь по базису Юнга, и по работе функций в модели А.

А по данному отрывку текста - можно лишь оценить гипотезу ТИМа, опять же с учетом всех контекстных составляющих (о которых, кстати, здесь даже не говорится).

И тем не менее - искреннюю убежденность в том, что ТИМ М.Хайдеггера именно: - скорее всего следует поддержать, по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не предоставит убедительные доказательства обратного.

Это краткая заметка о философе с презентацией одного из его наиболее поэтичных, философски-художественных текстов. Привести доказательства типологической гипотезы - ИЛИ, возможно большое множество, включая и анализ личного стиля, направленности Хайдеггера и его труды, особенности устной и письменной речи и т.д. В данном случае, краткий и сжатый образ философа - по его оригинальному произведению, с проступанием общего описания типа... Интеллектуальная интуиция, которая обращается в прошлое, зрит в самое потаённое, мыслит архетипами... Образный текст "Просёлка" замечательно раскрывает тождественные интеллектуальные параллели (сходный типный интеллект) с создателем имагинативного психоанализа К. Г. Юнгом, которого дружно и совершенно ошибочно основатели соционики отнести к ЛИИ, не вникая в суть его оригинальных психотерапевтических разработок. Имагинативный психоанализ или активное воображение по Юнгу, техника, в основе которой обращение к потенциалу воображения для того, чтобы вступить в контакт с бессознательным, дать возможность говорить самому бессознательному. Преимущественно, активное воображение обращается к образам природы - луга, реки, леса, животный мир и т.д., которые проступают при естественном обращении к наиболее древним, архетипическим слоям бессознательного, к глубинно-бессознательной основе психики человека. Вот она вся эта древняя основа здесь, в этом коротком фрагменте... Могучее дерево, просёлок, дороги, пути к вечному, глубинные смыслы-образы... Моя объёмная статья о типе К. Г. Юнга и его интеллектуальном стиле более года находится в редакции изданий МИСа - надеюсь, что сложное время в обозримом будущем пройдёт и издание журналов возобновится.

Переводить М. Хайдеггера весьма сложно, что отмечают многие переводчики, из-за его стремления к созданию новых слов (неологизмов), а также сложности самих поворотов мысли, её многозначности. Это тоже значимая диагностически особенность стиля, наводящая на мысль об интровертированном и самоуглублённом подтипе ИЛИ. Как отмечает автор книги "Мыслители нашего времени" А. Хюбшер: "Карнап и позитивисты издеваются над бессмысленностью его фраз; Бердяев говорит о его несносных и непонятных словесных образованиях, Генрих Шольц ещё резче - о преднамеренной двусмысленности, а католический философ-экзистенциалист Петер Вуст (Wust) - даже о беспримерном пускании пыли в глаза. Однако среди своих последователей он считается духовным мессией нашего века, и он выступает, сохраняя положение мессии в широком умственном движении" [с.203 - 1994].

Мысль Хайдеггера устремляется не к логическим структурам - ему чуждо создание завершённой системы мысли, как это характерно для белых логиков, а проникает в глубины стихии бытия, которую философ анализирует в величайших нюансах его динамизма. При этом, концентрируясь на отрицательных эмоциях, таких как страх, ужас и т.д. - это тоже диагностично и в общей картине диагностики может отображать болевую функцию. Суть такой особенности важно оценивать в целом, потому что, например, у философа-экзистенциалиста С. Киркегора присутствующие сходные негативные эмоции совсем не на болевую указывают, а напротив, и там они связаны с общей установкой характера, а не только типа.

В итоге отмечу, что на данном этапе описания, нашего разбора случая, это такой общий контур, постепенное проступание, прорисовывание образа типа Хайдеггера... Важно всегда помнить, что подсознание человека так устроено эволюционно, что стремится к оформлению восприятия, когнитивных конструктов, из-за чего часто склонно впадать в обман - эксперту-верификатору может лишь казаться, что он уверенно "поймал инсайт" типа исследуемого, хотя это только сработало его подсознание, не различающее размерность объектов, не учитывающее, что тип - многомерный объект, и его необходимо воспринимать иначе, прежде, чем выносить суждение. Мартин Хайдеггер - весьма интересный философ, он интересен не только как объект исследования его типа в прямом прикладном значении этого деяния - знать тип такого-то философа, расширить соционическую эрудицию. Знание типа этого мыслителя помогает глубже проникнуть в творческие ходы его мысли, осознать творческие интенции, понять ограниченность мысли или, напротив, уловить потенциал тех её направлений, на который ранее не обращали внимания.

[Руслан]

Философско-научное и социальное значение философии М. Хайдеггера остаётся для меня недостаточно определённым, впрочем, как и для многих... Поэтому, испытываю надежду, что подход к его философскому творчеству с позиции оценки типа мыслителя поможет найти какие-то новые грани, дающие ключики к более полному пониманию. Хайдеггер провёл пересмотр большинства философских проблем, перевернул взгляд на них... В какой-то мере это объясняется его ролевым сценарием - Аид-Мудрец или архетип мужской Тени - естественно, что Тень находится в оппозиции к Персоне, социально общепринятому. Ролевой сценарий Аида-Мудреца - классическое положение типа - ИЛИ. Это объяснение на уровне самых общих структур, структурный анализ максимального уровня обобщения. Не исключаю, что есть ещё более тонкие нюансы, которые помогут найти более широкие контексты и уровни восприятия философии М. Хайдеггера. Особенно по поводу философии бытия.

[Руслан]

Задал вопрос (выше в дискуссии) о личном запросе на углубление понимания учения Хайдеггера - обратился к творческой рефлексии, и вдруг получилось интересное продолжение. Решил перечитать книгу Альфрида Лэнгле "Воплощённая экзистенция. Развитие, применение в концепции экзистенциального анализа. Х.: изд-во "Гуманитарный центр", 2019, 462 с.], которого я считаю (предварительно, без углублённой диагностики) носителем психотипа ЭИИ. И вдруг стало понятно, что это существенно помогло мне полнее, глубже вжиться в творческие интенции М. Хайдеггера, которые ранее были гораздо дальше, если не для интеллектуального понимания, то для понимания их значения, перспективы такого подхода.

Уточню, что психотип ЭИИ является подзаказным психотипа ИЛИ. Иначе говоря, в работах такого выдающегося экзистенциального психолога как Альфрид Лэнгле, на новом уровне реализации социального заказа, развернулась специфика учения Мартина Хайдеггера. Конечно, тут и влияние его научного руководителя В. Э. Франкла, и философской концепции К. Ясперса и других авторов сказывается. Вместе с тем, теория Лэнгле базируется, в первооснове, на прочтениях и психологических интерпретациях именно влиятельной философской концепции М. Хайдеггера, его подхода к аналитике Бытия.

Что мне стало в этой концепции наиболее интересным? У А. Лэнгле подход к аналитике бытия, или "здесь-бытия", наполнен большим количество ценностных оценок. Это уже не то углублённо-витиеватое мудрствование (слово без негативного звучания) с абстрактными понятиями, как у Хайдеггера, а этически "тёплое", конкретное озвучивание параметров пространства человеческого бытия-в-мире. Точно расставленные этические акценты в таких вопросах человеческого бытия, как переживание смысла и его утраты, значении бытия и его разных аспектов, переживания счастья и его видов, реализации жизненной задачи человека и др. А. Лэнгле опирается на логотерапию его научного руководителя В. Э. Франкла (версия типа - ЭСИ), вместе с тем, разработал отличный от Франкла подход. Похоже, с информационной точки зрения, взаимодействие этих обоих представителей экзистенциальной психологии является родственным - ЭСИ и ЭИИ. Они хорошо ориентируются в мире этических ценностей, вместе с тем, у Франкла акцент сделан на жизненную стойкость и долг, а Лэнгле углубился в интуитивные нюансы исследования различных человеческих жизненных миров и мотиваций.